The Awful German Language |
Об ужасающей трудности немецкого языка |
by Mark Twain |
Марк Твен |
Appendix to A Tramp Abroad |
Приложение к книге "Пешком по Европе" |
| Перевод Р.Гальпериной. Цитируется по собранию сочинений М.Твена в 12 томах. Том пятый, стр.405-435. Гос. изд. Худ.лит. 1960 г. | |
|
A little learning makes the whole world kin. |
Достаточно крупицы знаний, чтобы породнить весь мир. |
|
I went often to look at the collection of curiosities in Heidelberg Castle, and one day I surprised the keeper of it with my German. I spoke entirely in that language. He was greatly interested; and after I had talked a while he said my German was very rare, possibly a "unique"; and wanted to add it to his museum. |
В Гейдельберге я часто засаживал в кабинет редкостей и однажды привел его хранителя в восторг своим немецким языком. В тот день я изъяснялся только по-немецки. Он слушал меня с интересом и, когда услышал достаточно, сказал, что моя немецкая речь – настоящий раритет, даже "уникум", и что он охотно приобрел бы ее для своей коллекции. |
|
If he had known what it had cost me to acquire my art, he would also have known that it would break any collector to buy it. Harris and I had been hard at work on our German during several weeks at that time, and although we had made good progress, it had been accomplished under great difficulty and annoyance, for three of our teachers had died in the mean time. A person who has not studied German can form no idea of what a perplexing language it is. |
Бедняга не подозревал, чего мне стоило достичь такого совершенства, иначе он понимал бы, что подобная покупка разорила бы любого коллекционера. Мы с Харрисом уже несколько недель, не помня себя, долбили немецкие вокабулы, и хотя достигли многого, однако ценой невероятных усилий и трудностей: достаточно сказать, что нам за это время пришлось похоронить трех учителей. Люди, никогда не изучавшие немецкий, понятия не имеют, до чего он путаный. |
|
Surely there is not another language that is so slipshod and systemless, and so slippery and elusive to the grasp. One is washed about in it, hither and thither, in the most helpless way; and when at last he thinks he has captured a rule which offers firm ground to take a rest on amid the general rage and turmoil of the ten parts of speech, he turns over the page and reads, "Let the pupil make careful note of the following EXCEPTIONS." He runs his eye down and finds that there are more exceptions to the rule than instances of it. So overboard he goes again, to hunt for another Ararat and find another quicksand. Such has been, and continues to be, my experience. Every time I think I have got one of these four confusing "cases" where I am master of it, a seemingly insignificant preposition intrudes itself into my sentence, clothed with an awful and unsuspected power, and crumbles the ground from under me. For instance, my book inquires after a certain bird – (it is always inquiring after things which are of no sort of no consequence to anybody): "Where is the bird?" Now the answer to this question – according to the book – is that the bird is waiting in the blacksmith shop on account of the rain. Of course no bird would do that, but then you must stick to the book. Very well, I begin to cipher out the German for that answer. I begin at the wrong end, necessarily, for that is the German idea. I say to myself, "REGEN (rain) is masculine – or maybe it is feminine – or possibly neuter – it is too much trouble to look now. Therefore, it is either DER (the) Regen, or DIE (the) Regen, or DAS (the) Regen, according to which gender it may turn out to be when I look. In the interest of science, I will cipher it out on the hypothesis that it is masculine. Very well – then THE rain is DER Regen, if it is simply in the quiescent state of being MENTIONED, without enlargement or discussion – Nominative case; but if this rain is lying around, in a kind of a general way on the ground, it is then definitely located, it is DOING SOMETHING – that is, RESTING (which is one of the German grammar's ideas of doing something), and this throws the rain into the Dative case, and makes it DEM Regen. However, this rain is not resting, but is doing something ACTIVELY, – it is falling – to interfere with the bird, likely – and this indicates MOVEMENT, which has the effect of sliding it into the Accusative case and changing DEM Regen into DEN Regen." Having completed the grammatical horoscope of this matter, I answer up confidently and state in German that the bird is staying in the blacksmith shop "wegen (on account of) DEN Regen." Then the teacher lets me softly down with the remark that whenever the word "wegen" drops into a sentence, it ALWAYS throws that subject into the GENITIVE case, regardless of consequences – and therefore this bird stayed in the blacksmith shop "wegen DES Regens." |
Смею вас заверить, что такого безалаберного, бессистемного, скользкого и увертливого языка, как немецкий, во всем свете не сыщешь. Вас носит в этом хаосе, как щепку в волнах; а когда вы уже думаете, что нащупали твердую почву среди бултыхания и сумятицы десяти частей речи, вы, перевернув страницу, читаете: "Учащемуся необходимо усвоить следующие исключения". Пробегаете страничку до конца и видите, что исключений больше, чем примеров на самое правило. |
| И снова вы за бортом – и в поисках нового Арарата вязнете в зыбучих песках неизвестности. Вот какую муку я претерпел и претерпеваю доныне! Каждый раз, как мне покажется, что из четырех загадочных падежей я выбрал единственно правильный, в мое предложение вторгается какой-нибудь замухрышка – предлог, обладающий, однако, чудовищной разрушительной силой, – и все летит вверх тормашками. Допустим, учебник спрашивает о местонахождении некоей птицы (учебнику всегда нужно знать то, что решительно никому не интересно): "Где птица?"- допытывается он. На каковой вопрос я должен ответить – опять таки по учебнику, – что птица залетела в кузницу по причине дождя. Разумеется, ни одна уважающая себя птица в кузницу не залетит, но я обязан держаться учебника. Вот я и начинаю подбирать немецкие слова. Начинаю, конечно, с конца, как и полагается у немцев. И рассуждаю так: Regen (дождь)-слово мужеского рода, а может быть, женского или среднего; ладно, сейчас но время это выяснять. Итак, это либо der Regen, либо die Regen, либо das Regen, смотря по тому, что скажет словарь, когда я к нему обращусь. Предварительно же, в интересах науки, будем исходить из гипотезы, что Regen-мужескою рода. Итак, дождь – der Regen, но лишь при условии, если он дан в исходном положении, то есть только назван, но не дополняет и не объясняет другие слова, – иначе говоря, если он стоит в именительном падеже; но ведь дождь падает на землю и, как водится, лежит на ней лужами, а лежать – это "действие, указывающее на состояние" (по законам немецкой грамматики, лежать-тоже действие), и следовательно, тут требуется дательный падеж – dem Regen. На самом же деле здесь есть указание на переходное действие – дождь не просто лежит, он идет, и даже идет назло птице, а это означает движение, глаголы же, обозначающие движение, требуют после себя винительного падежа, и, следовательно, тут не dem Regen, a den Regen. Составив, таким образом исчерпывающий грамматический гороскоп слова "Regen", я уверенно отвечаю учебнику, что птица залетела в кузницу wegen (по причине) den Regen. Но тут мой учитель вежливо осаживает меня, поясняя, что словечко "wegen", затесавшись в фразу, при всех условиях и невзирая на лица ввергает предмет в родительный падеж, и птица, стало быть, забралась в кузницу "wegen des Regens". | |
|
N.B. – I was informed, later, by a higher authority, that there was an "exception" which permits one to say "wegen DEN Regen" in certain peculiar and complex circumstances, but that this exception is not extended to anything BUT rain. |
N.B. В дальнейшем из еще более авторитетного источника я узнал, что и на это правило существует исключение, позволяющее говорить "wegen den Regen", – правда, лишь в особо указанных и трудно объяснимых случаях; но исключение это распространяется только на слово "дождь". |
|
There are ten parts of speech, and they are all troublesome. An average sentence, in a German newspaper, is a sublime and impressive curiosity; it occupies a quarter of a column; it contains all the ten parts of speech – not in regular order, but mixed; it is built mainly of compound words constructed by the writer on the spot, and not to be found in any dictionary – six or seven words compacted into one, without joint or seam – that is, without hyphens; it treats of fourteen or fifteen different subjects, each enclosed in a parenthesis of its own, with here and there extra parentheses, making pens with pens: finally, all the parentheses and reparentheses are massed together between a couple of king-parentheses, one of which is placed in the first line of the majestic sentence and the other in the middle of the last line of it – AFTER WHICH COMES THE VERB, and you find out for the first time what the man has been talking about; and after the verb – merely by way of ornament, as far as I can make out – the writer shovels in "HABEN SIND GEWESEN GEHABT HAVEN GEWORDEN SEIN," or words to that effect, and the monument is finished. I suppose that this closing hurrah is in the nature of the flourish to a man's signature – not necessary, but pretty. German books are easy enough to read when you hold them before the looking-glass or stand on your head – so as to reverse the construction – but I think that to learn to read and understand a German newspaper is a thing which must always remain an impossibility to a foreigner. |
Существует десять частей речи, и с каждой хлопот не оберешься. Самое обычное рядовое предложение в немецкой газете представляет собой неповторимое, внушительное зрелище: оно занимает полгазетного столбца; оно заключает в себе все десять частей речи, но не в должной последовательности, а в хаотическом беспорядке; оно состоит из многоэтажных слов, сочиненных тут же, по мгновенному наитию, и не предусмотренных ни одним словарем, – шесть – семь слов наращиваются друг на дружку просто так, без швов и заклепок (разумей, дефисов). Такое предложение трактует о четырнадцати – пятнадцати различных предметах, каждый – в своем особом вводном предложении, причем несколько малых вводных включены в одно большое, как круглые скобки в квадратные; наконец, все большие и малые скобки заключены в скобки фигурные, из коих первая стоит в начале величественного предложения, вторая – на середине последней строчки, а уже за нею идет глагол, и только тут вы узнаете, о чем, собственно, речь; следом же за глаголом – как я понимаю, украшения ради-пишущий подсыпает с десяток всяких "haben sind gewesen gehabt haben geworden sein", и прочее и тому подобное, и только теперь импозантное сооружение завершено. Это заключительное "аминь" представляет собой нечто вроде росчерка при подписи: не обязательно, но красиво. Немецкую книгу читать не так уж трудно – надо только поднести ее к зеркалу или стать на голову, чтобы перевернуть порядок слов, – научиться же читать и понимать немецкую газету не способен, по моему, ни один иностранец. |
|
Yet even the German books are not entirely free from attacks of the Parenthesis distemper – though they are usually so mild as to cover only a few lines, and therefore when you at last get down to the verb it carries some meaning to your mind because you are able to remember a good deal of what has gone before. Now here is a sentence from a popular and excellent German novel – which a slight parenthesis in it. I will make a perfectly literal translation, and throw in the parenthesis-marks and some hyphens for the assistance of the reader – though in the original there are no parenthesis-marks or hyphens, and the reader is left to flounder through to the remote verb the best way he can: |
Впрочем, даже немецкая книга не свободна от увлечения вводными предложениями, хотя здесь они укладываются в несколько строк, и раз уж вы добрались до глагола, он кое в чем вам помогает – поскольку вы не все еще перезабыли. |
| Вот для примера фраза, позаимствованная мною из превосходного популярного романа, она заключает в себе небольшое вводное предложение. Я даю здесь буквальный перевод и ставлю в помощь читателю скобки и дефисы, хотя в подлиннике ни того, ни другого нет. Там вы полностью предоставлены самому себе – добирайтесь как знаете в потемках до отдаленного глагола. | |
|
"But when he, upon the street, the (in-satin-and-silk-covered- now-very-unconstrained-after-the-newest-fashioned-dressed) government counselor's wife MET,"* etc., etc. |
"Когда же он на улице (в-шелку-и-бархате-щеголяющую-и-крикливо-по-последней-моде-разодетую) государственную советницу встретил" и т. д. и т. д. |
| * Wenn er aber auf der Strasse der in Sammt und Seide gehuellten jetz sehr ungenirt nach der neusten mode gekleideten Regierungsrathin begegnet. | |
|
That is from THE OLD MAMSELLE'S SECRET, by Mrs. Marlitt. And that sentence is constructed upon the most approved German model. You observe how far that verb is from the reader's base of operations; well, in a German newspaper they put their verb away over on the next page; and I have heard that sometimes after stringing along the exciting preliminaries and parentheses for a column or two, they get in a hurry and have to go to press without getting to the verb at all. Of course, then, the reader is left in a very exhausted and ignorant state. |
Я взял это предложение из "Тайны старой девы" г-жи Марлит. Оно построено по всем правилам немецкого синтаксиса; обратите внимание на то, как далеко отстоит глагол от операционной базы читателя. А вот в немецкой газете вы обнаружите глагол разве что на следующей странице; бывает, говорят, и так, что, нанизав колонки две эффектнейших вводных предложений и прочих прелиминариев, пишущий второпях и вовсе забывает о глаголе,–и получается, что читатель зря потратил время и силы: его любознательность осталась неудовлетворенной. |
| Библиотека |
1 |
2 |
3 |
4 |
5 |