Сергей Иванович Танеев, выдающийся композитор, музыкант широкого профиля, внес вклад огромного значения во все области музыки, в которых работал.

Его выступления на концертной эстраде снискали ему славу одного из ведущих русских пианистов второй половины XIX века. Он - крупнейший теоретик, автор замечательного исследования «Подвижной контрапункт строгого письма», посвященному исследованию основ полифонической техники. Его труд, результат двадцатилетней работы, дал сильный толчок к развитию музыкальной науки.

На протяжении долгого времени Танеев состоял профессором Московской консерватории, несколько лет был ее директором. Именно в классе Танеева раскрылись таланты Скрябина, Рахманинова, Глиэра, Палиашвили, Ляпунова.

Современники Танеева единодушно отмечали в нем громадную волю, методичность в работе, оптимизм, удивительную скромность, душевную чистоту, чуткость и высокую принципиальность суждений, за что композитора часто называли «совестью музыкальной Москвы».

Список сочинений Танеева не поражает обилием крупных произведений: опера «Орестея», одна изданная симфония, две кантаты, более десяти камерных ансамблей - квартетов, квинтетов, трио, сорок изданных романсов, хоры и другие произведения. Большое количество своих сочинений сам автор не предназначал к изданию (это было сделано лишь в советское время). Среди этих произведений мы находим три симфонии, кантату, неоконченный фортепианный концерт и многое другое.

Обладавший непогрешимым вкусом Танеев публиковал только то, что считал наиболее важным и значительным, наиболее совершенным, а многие свои сочинения, в том числе и крупные, рассматривал как технологические задания, долженствующие стоять на пути к достижению основной цели. Все богатства личности Танеева - мощный интеллект ученого, глубокая эмоциональность и сильная воля - сплавились воедино в лучших произведениях выдающегося русского композитора.

Творческое наследие Танеева занимает в нашей культуре особое место, так как композитор работал в тех жанрах, которые мало использовались до него в русской музыке. Ни у кого из русских авторов сочинение произведений для хора, в частности, кантат, не занимало столь большого места в творческой работе. Из русских кантат, написанных до Танеева, можно упомянуть лишь «Москву» Чайковского, сочиненную всего за год до первой опубликованной кантаты Танеева «Иоанн Дамаскин». Произведения 'кантатно-ораториального жанра и в творчестве Танеева занимают особое место, являясь результатом его творчества на разных этапах работы. Кантата «Иоанн Дамаскин» - первое опубликованное произведение Танеева, пробный камень его исканий. «По прочтении псалма», наоборот, была последним произведением Танеева, результатом долголетней работы и вершиной творчества.

Замысел «Иоанна Дамаскина» возник в ту пору, когда музыкальная Москва понесла тяжелую утрату: скончался выдающийся русский пианист, основатель Московской консерватории Н. Г. Рубинштейн. Танеев, тяжело переживавший смерть своего учителя, посвятил свой вдохновенный труд его памяти.

Литературным материалом для кантаты послужили строки одноименной поэмы А. К. Толстого, отличающиеся благородством, простотой и глубоко своеобразным настроением. Подлинно романтическое произведение А. К. Толстого повествует о крупнейшем византийском богослове, поэте и сочинителе духовных гимнов Иоанне Дамаскине (из Дамаска), жившем в VIII веке. Отрывок из поэмы, положенный в основу кантаты, представляет собой один из траурных гимнов, петых Иоанном Дамаскиным и его учениками. Стихи, как нельзя более подходили к случаю, по поводу которого была написана кантата. Все это потребовало определенных музыкальных образов. Поэтому Танеев в качестве основной темы привлек в свое произведение старинный церковный напев «Со святыми упокой», ставший в русской музыке символом трагического (вспомним хотя бы Шестую симфонию Чайковского).

Изложением этого скорбного напева и открывается оркестровое вступление к Первой части кантаты. Спокойные, словно застывшие гармонии подчеркивают присущие мелодии черты: скованность, оцепенение, за которым скрывается непреклонная, грозная сила. Тема проходит у разных инструментов, обрастает выразительными подголосками, напоминающими стоны, но постепенно оркестр затихает, и вот внезапно появляется легкий, колышущийся фон струнных, на котором у хора возникает новая тема со словами «Иду в неведомый мне путь». Так начинается собственно первая часть. Вторая тема во многом отличается от первой. Она несколько подвижнее; ритмическая свобода и широкие мелодические ходы, происходящие от речевых интонаций взволнованного обращения, сообщают ей черты декламационной выразительности. Направленность развития этого раздела во многом определяется двумя динамическими нарастаниями, необычно подготовлена первая кульминация. Поначалу происходит спад звучности. Хор смолкает, остаются лишь тихо звучащие струнные и как эхо, им отвечающее, деревянные духовые. И вдруг тишину разрывает мощный удар в оркестре. Вступает хор, и в его партии мы слышим вторую тему. Но как она изменилась! В ней резко обозначилась трагичность, ее интонации обрели черты плача, скорбного причитания. Это взрыв огромной драматической силы. Второму динамическому нарастанию присуще одно отличие: одновременно со второй темой в оркестре развивается тема вступления, переродившаяся коренным образом - то непреклонное, роковое, что был в ней сокрыто, выступает на первый план. Эта тема звучит словно грозная фанфара, так как исполняется преимущественно медными духовыми инструментами. Вновь звучат таинственные аккорды струнных, подготавливающие вторую кульминацию.

Но напряжение не спадает, а наоборот, в коде достигает наивысшего подъема.

Вторая часть состоит из двух разделов. Музыка первого вводит нас в круг светлых, возвышенных образов, покоряющих сдержанностью и простотой. Исполняет эту часть хор без сопровождения оркестра. Да автору и не нужен здесь оркестр, ведь он сосредоточил свое внимание на самом совершенном музыкальном инструменте в природе - человеческом голосе. Бесконечная, словно устремленная ввысь мелодия развивается на одном дыхании. Вслед за постепенно гаснущей мелодией происходит поворот к развитию основных музыкальных образов кантаты. Начало второго раздела отличается от первого своею мощной динамикой и более оживленным темпом. Вступает оркестр, и на фоне трепетно звучащих струнных раздаются короткие декламационные реплики хора. Напряжение растет, приближаясь к кульминационной точке. Появляется уже нам знакомая тема из первой части «Иду в неведомый мне путь», звучащая здесь три раза. Конец второй части одновременно и вершина кульминации и кризисный момент. Мы ждем перелома, и он наступает в начале финала. Третья часть продолжает и завершает генеральную линию развития. Финал, несомненно, более всего связан с образами первой части: тот же суровый колорит, та же тональность, во многом сходные полифонические приемы. Тема финала некоторыми своими интонациями напоминает тему «Иду в неведомый мне путь», но как непохожа эта напористая, мужественная музыка на первую часть, скованную заупокойным мотивом. Финал - центр становления волевого, действенного начала. Второй темой является напев «Со святыми упокой», звучащий и здесь столь же мерно, бесстрастно. Так в финале впервые сталкиваются два полярно противоположных образа, один из которых олицетворяет волю, действие, а другой - непреклонную силу рока. Вновь смолкает хор, и на мощной волне нарастающей звучности оркестра начинается последний завершающий раздел - кода, относящаяся не только к финалу но также и ко всей кантате в целом. Музыка ее уже звучала ранее в разных частях кантаты. Так в первом эпизоде коды громадным унисоном хора проводится тема фуги в том виде какой она приобрела в репризе (первая часть собственно тема фуги, а вторая часть - напев «Со святыми упокой»), причем в партии оркестра автор поменял местами эти две части, в результате чего возник эффект их одновременного звучания. И тут неожиданно мы можем обнаружить скрытую доселе конструктивную близость темы фуги и основного мотива кантаты. Это место потрясающе по степени воздействия. Во втором эпизоде, являющемся повторением связующей части между Andante и финалом, в последний раз у медных духовых инструментов, проходит тема «Иду в неведомый мне путь». Все стихает, и после генеральной паузы хор без сопровождения исполняет заупокойный напев в том виде, в каком он исполнялся оркестром во вступлении к первой части. Таким образом, третий эпизод коды вместе с оркестровым вступлением образует арку, придающую композиции кантаты стройность и законченность.

Кантата «Иоанн Дамаскин» впервые исполнялась 14 января 1884 года в Москве, в концерте, посвященном памяти Н. Г. Рубинштейна. Дирижировал автор. А через три года кантата была представлена на суд петербургских слушателей. Успех произведения и в Москве и в Петербурге был очевидным. «Вы написали превосходную кантату», - писал Танееву Чайковский. А в рецензии на петербургское исполнение Цезарь Кюи писал: «Наше искусство обогатилось произведением, оригинальным по колориту и выдающимся по достоинствам».